День молчания (Day of Silence) — международная акция мирного протеста против насилия и дискриминации ЛГБТ+ людей. Она проходит ежегодно во вторую пятницу апреля. В этот раз мы спросили лидер_ок мнений из ЛГБТ+ сообщества, о чем вынуждены «молчать» они. И на какие проблемы, по их мнению, общество предпочитает закрывать глаза.
Микита Франко, писатель
Я привык говорить о дискриминации. Мне не сложно рассказать, как я столкнулся с трансфобией в госучреждении, или как незнакомые люди в кафе называли меня «оно». Но есть вид дискриминации, о котором как будто не принято говорить — дискриминация внутри самого квир-сообщества. Я не только молчу о ней, но и не хожу ни в какие общественные места для квир-людей, потому что сталкивался в них с мисгендерингом, неуместными вопросами и даже фразами: «Жаль, что ты не настоящий парень, а то я б с тобой замутил».
Такая дискриминация всегда болезненней, потому что ее как будто не ожидаешь. Теперь я ожидаю — и избегаю, — но расстраиваюсь каждый раз, когда под новостью о транс-сообществе на странице квир-организации или персоны боюсь открыть комментарии, потому что знаю: там будут квир-люди, и их будет не мало, кто скажут, что мы, транс-люди, больные, и нам нужно лечить голову/психику/внутреннюю мизогинию. Иногда я оказываюсь приятно удивлен, а иногда — не удивлен вообще (и мне жаль, что ненависть меня больше не удивляет).
Говорить об этом сложно, потому что конфликты разобщают, а у нас и так один на всех большой конфликт с обществом и государством — не хватало к нему добавлять еще конфликт между собой. Поэтому кажется, что лучше промолчать, но раз меня призвали говорить, я говорю: бывают моменты, когда внутри квир-среды я чувствую себя небезопасно даже больше, чем вне ее.
Ярослав Распутин, гей-блогер, автор канала «Дневник пидара-провинциала»:
Я вообще не очень молчаливый человек, но когда я говорю о проблемах ЛГБТ-сообщества, часто не вижу разницы с тем, как если бы молчал. В Библии есть такое выражение: «глас вопиющего в пустыне». Если не вдаваться в его происхождение, похоже, что оно аналогично вопросу о звуке падающего дерева в лесу: слышен ли он, если рядом никого нет? Но Библия мудрее и жестче: пророки не кричали в безлюдной пустыне, люди их слышали — но не слушали, на их слова не обращали внимания. В современной России принято закрывать глаза и уши, чтобы не слышать наших квирных голосов.
Нас не слышно, когда мы говорим о государственном насилии. Прямо сейчас Россия выдворяет Хаояна — гей-блогера из Китая, который нашел в Казани свою любовь. Выдворяет со всевозможными нарушениями. Это освещают правозащитники, блогеры, прогрессивные СМИ, но суд игнорирует огласку, потому что знает: большинству людей на проблемы «голубых» плевать.
Когда мы выступали против закона о «пропаганде», нам говорили: «ну так не пропагандируйте». Не выпячивайте, не отсвечивайте, просто не будьте — и не будет проблем. Нет человека — нет проблемы.
Нас не слышно, когда мы говорим о насилии в семье. ЛГБТ-людей отправляют на принудительное «лечение», признают невменяемыми, применяют «конверсионную» терапию. Общество считает, что это проблемы «маргиналов», и не интересуется тем, как их решить или хотя бы контролировать.
Нас не слышно, когда мы говорим об одиночестве. Наши отношения растут как сорняки в саду: случайно, по возможности незаметно, потому что заметят — выдернут, и часто с недолгим сроком жизни. Мы живем в стрессе и часто не можем себе позволить близость.
Мы боимся говорить о своих внутренних проблемах. Когда от нас отвернулось почти все общество, оказалось, что квир-делами интересуются в основном либо сами ЛГБТ-люди, либо гомофобы и трансфобы. И вот этих последних мы воспринимаем как посланцев всего общества. Под их взглядами нам страшно говорить о насилии в квир-отношениях, о токсичности сообщества. Гомофобы и трансфобы убеждают нас, что это не результат гомофобии и трансфобии, а наши «встроенные» проблемы, и что мы сами в них виноваты. И самое страшное, мы им верим.
Эта спираль молчания затягивается прямо на наших шеях. Спускающиеся по ней «сверху» установки «молчи», «не будь» подтверждаются на каждом уровне так часто, что мы сами в них верим и начинаем транслировать. День молчания превращается в месяц, тот — в год, из которого состоят десятилетия и больше.
Как и с библейскими пророками, игнорирование наших слов губительно для всех. Насилие и дискриминация не бывают точечными, они разъедают все общество. Если что-то можно делать со мной — это можно делать и со всеми другими. И это уже происходит, только из-за привычки закрывать глаза и уши многие этого не замечают.
Наше молчание — не наша воля. Многие из нас кричат, не жалея сил. Но нужно прийти в лес, чтобы услышать, как падает дерево — и понять, чем это может обернуться для тебя.
Аполлинария Олейникова, антивоенная активистка и художница:
Вообще я бы хотела высказаться именно с перспективы бисексуального человека. Мне кажется, у меня в этом смысле очень много привилегий, ибо бисексуальные люди намного более принимаемы обществом + я цис-девушка, что вдобавок дает мне просто тонну разных бенефитов и +100 к легкости бытия (сравнивая с небинарными и транс-людьми, к примеру).
Но именно поэтому я и думаю, что бисексуальным цис-людям в ЛГБТ+ комьюнити нужно больше высказываться, ибо нам это делать относительно безопасно. И, возможно, даже наш месседж может быть донесен до бОльшего количества людей и до более консервативной части общества, ибо, опять же, им проще нас принять. Поэтому, думаю, у бисексуальных людей есть, что ли, дополнительная ответственность.
После начала войны я релоцировалась из России в ОАЭ, где правит исламский диктат: здесь вообще все сексуальные отношения вне гетеросексуального брака считаются преступлением. И я наблюдаю за закручиванием гаек в России и ужесточением репрессий по отношению к ЛГБТК+ сообществу из этой географической точки — из ОАЭ. И, если честно, с каждым днем ситуация в России с положением квир-людей мне все больше напоминает ситуацию здесь, на Ближнем Востоке: притеснения в огромном объеме, насилие (в первую очередь со стороны власти, но и со стороны промытых пропагандой граждан тоже), институциональная дискриминация, изоляция, пытки и даже убийства.
Поэтому я продолжаю высказываться против преследования квир-людей — что в России, что в Эмиратах — потому что подобные практики должны уйти в прошлое: такое допотопное мышление вместе с дискриминацией меньшинств приводит к войнам, которые сейчас захлестнули весь мир, к возрождению фашизма, и вообще мешают нам развиваться и строить безопасное будущее, где есть место не только белым европейским цис-мужчинам.
