21 марта — Международный день за ликвидацию расовой дискриминации. В этот день в 1960 году полиция открыла огонь и убила 69 человек в ходе проводившейся в Шарпевиле, Южная Африка, мирной демонстрации протеста против законов режима апартеида об обязательной паспортизации африканцев в ЮАР.
Мы же в этот день решили поговорить с теми, кто подвергается в России двойной дискриминации: и по признаку национальной и этнической принадлежности, и по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
Залина, кабардинка, бисексуалка
Журналистка. 25 лет
По национальности я — кабардинка, кавказские национальные меньшинства более агрессивно относятся к квир-персонам, чем люди в целом по России.
На каминг-аут в семье отреагировали резко негативно, создалась небезопасная обстановка, после чего мне пришлось соврать, что это все было подростковым бунтом и на самом деле я гетеро. Уехала из дома при первой же возможности.
Пока жила в родном городе, общалась с довольно большим «подпольным» ЛГБТ+ сообществом, многие из которых также были представителями нацменьшинств.
Сейчас, когда я живу в более толерантном окружении в другом городе, с близким кругом людей я говорю о своей ориентации открыто. Однако родственники до сих пор не знают, это все еще небезопасно. Пока жила дома и встречалась с девушкой, сталкивалась с угрозами от близких, одноклассников и просто незнакомых людей.
За пределами родного города к моей национальности относятся предвзято. В России ксенофобия носит очень укорененный, бытовой и почти подсознательный характер. Меня увольняли с работы, узнав о моей национальности, или в целом меняли отношение на более отчуждённое, что создавало трудности в работе.
Как бисексуалка, неславянка и женщина, я собрала комбо из фобий, что очень негативно влияет на мою жизнь. К сожалению, я не думаю, что российское общество скоро пойдет по более толерантному пути, наблюдаю скорее обратную тенденцию. Хочу сказать, что такая обстановка способствует деградации общества в целом. Мы не можем вкладываться в общее развитие, пока нас притесняют и маргинализируют, и от этого в конечном итоге страдают все, ведь нам есть что предложить нашей стране. Многие умные и талантливые люди, относящиеся к ЛГБТ+ и/или нацменьшинствам вынуждены уезжать из страны, и это большая потеря для России. Хотелось бы на своем веку увидеть российское общество менее агрессивным, более свободным и принимающим.
Лиана, армянка, лесбиянка
Дизайнерка, 22 года
Я переехала с семьёй в Россию, когда мне было 3 года, говорю на армянском и русском свободно. Язык для меня – важная часть поддержания связи со своей культурой.
Я — лесбиянка, и я принимаю свою ориентацию, но так как большинство знакомых мне армян, в том числе родственников, консервативно настроенные люди, мне сложно чувствовать себя частью национального сообщества, диаспоры. А в последние годы я чувствую, что для меня такое сообщество важно. К счастью, у меня есть негомофобные знакомые-армяне, с кем у нас совпадают ценности. но мне не хватает близких друзей-армян, с кем я могла бы обсуждать общий опыт и быть уверенной, что меня понимают на все сто.
В семье никто не знает о моей ориентации, кроме мамы, но она предпочитает игнорировать этот факт. Семья часто противопоставляет армянскую культуру и любую свободу самовыражения, в том числе открытость в плане ориентации. Для них очень важно общественное мнение, поэтому они настаивают на сценарии, где ты сначала подчиняешься во всём семье, а затем выходишь замуж и подчиняешься уже мужу. Мне никогда не были близки эти установки, было много конфликтов с семьёй на этой почве.
Мне кажется, многие армяне прекрасно понимают, как работают ксенофобия и дискриминация: многие с ней сталкиваются напрямую и всем знакома историческая дискриминация армян, геноцид. Они осознают важность сохранения своей культуры и ценность взаимоподдержки. Но эти вещи тесно переплетаются с национализмом, и очень часто людям проще всего занять консервативную позицию и рядом с сохранением культурного разнообразия многие продвигают «традиционные ценности», токсичную маскулинность, сексизм, гомофобию и трансфобию.
Мне бы хотелось, чтобы армяне как на родине, так и в диаспоре, задумались о пересечении разных видов нетерпимости и осознали, что все мы в одной лодке. И все, независимо от ориентации и гендерной идентичности могут хотеть и имеют право на этническое сообщество, где есть культурное просвещение, взаимоподдержка и обмен опытом. Без этого очень легко почувствовать себя в изоляции от семьи и родины, потерять большую часть идентичности, ведь многих из нас воспитывают так, что твои язык, культура и семья – огромная важная часть тебя. Одно не должно противоречить другому.
Олег, украинец из Донецка, бисексуал
Копирайтер-фрилансер, 30 лет
Я родился в Донецкой области — в той части, которая с 14-го года оккупирована. В 13-м году переехал в Москву по любви, женился, выбрал не уезжать после аннексии Крыма и всего прочего. Отношу и относил себя к украинцам.
До февраля этого года я бы сказал, что бисексуальность сильнее определяет мой образ мышления и влияет на мою жизнь, нежели украинскость. Сейчас, наверное, поровну — и та, и другая в современной России активно маргинализируются, подавляются либо стираются.
С ксенофобией в сторону украинцев именно от ЛГБТК+ сообщества лично я не сталкивался, что приятно. Точнее, сталкивался только один раз от персоны, которая бежала из Донбасса в РФ, что чисто по-человечески мне было понятно. Хоть и непростительно.
Правду о своей ориентации я своей семье никогда не раскрывал, и пока что твёрдо намерен унести её с собой в могилу. Никогда не выяснял у них, как они относятся к ЛГБТ+ людям, потому что боялся того, что услышу. По косвенным признакам могу догадаться, что враждебно. Получать конкретное подтверждение не очень хочется, честно говоря.
Я родился и вырос в Украине в 90-е, и атмосфера гомофобии у нас была ничуть не менее удушливая и всепроникающая, чем в такой же период в России. Я рано научился не распространяться про свою идентичность и маскироваться под гетеросексуального человека, только к универу начал говорить чуть более свободно.
Со всеми романтическими и сексуальными партнёрами, а также людьми, которых я причисляю к хорошим знакомым и друзьям, я out and proud. Даже с клиентами в тех очень редких ситуациях, когда уместно раскрывать подробности личной жизни. Наверное, трусость перед родственниками я компенсирую избытком смелости перед остальными людьми.
